Эффект — "удар под дых". Хрупкие отношения с государством, когда доверяешь ему, считаешь, что все решения принимаются в твою пользу, "ради блага народа", испытали болезненный удар. Ясно же каждому, что это была конфискация, отъем. И в какие времена, как некстати! В 1990 году разрастался кризис в экономике. Нарастала нестабильность внутри СССР. Каждый день приносил известия о политических и социальных событиях, кричащих о том, что впереди — тяжелые времена.
Нет лучшего способа раскачать лодку, чем уверять население, что все в порядке, что никакой денежной реформы не ожидается и никто не собирается залезать вам в карманы. И потом, через несколько дней, ее, родимую, объявить, и так, чтобы люди метались, как в мышеловке. А потом, через три месяца, еще и кратно повысить розничные цены, добивая сбережения. При этом уверять, что все — для вас и истинно трудовые сбережения не затронуты, а деньги изымаются только у спекулянтов или же у тех злокозненных, на Западе, кто копит их, чтобы по дешевке скупить у нас все предприятия и всю родную землю. Можно потом тысячу раз доказывать, как все было сделано правильно, назначать компенсации и даже издавать указы, но рана останется.
Все, как в семье. Неверность, удар, которого ты не ожидал, — и впереди совсем другая жизнь, в которой ты знаешь: доверять, окончательно доверять, верить каждому слову уже нельзя. Мы сызмальства привыкли полагаться на государство. Мы зависим от него, так устроена наша экономика.
Все в денежной реформе 1991 года было искривлено. Ясно же каждому, что это была конфискация, отъем. И в какие времена, как некстати!
Денежная реформа 1991 года легла на незажившие раны. За 70 лет две денежные реформы (1922 и 1947 года), деноминация 1961 года, приведшая к росту цен, вспышки инфляции, отъем денег населения через принудительные займы, с регулярными дефолтами облигаций. А потом ведь еще и денежная реформа 1993 года, тоже конфискационная. Как все было похоже! 1947 год — неделя на обмен денег (две — на "северах"). Кто не успел, тот опоздал. Наличные по самому худшему курсу — 10 к 1. В сберкассах — чем больше вклад, тем хуже условия обмена. "Порядок обмена ударит прежде всего по спекулятивным элементам, накопившим крупные запасы денег и держащим их в кубышках" (постановление 1947 года).
Денежная реформа 1993 года? Лимиты на обмен по суммам и времени (две недели), штампы в паспортах, летом, когда люди в отпусках, паника. Смысл тот же — не только обмен, но еще и конфискация. Только в деноминации 1998 года не было этих унизительных условий, и она прошла спокойно и беспамятно.
"Как бы обойти государство?" Страсть эта идет и с вечера 22 января 1991 года, когда пытались хоть что-то купить за старые банкноты или разменять их, до 0 часов 23 января, пока еще что-то работало. Тогда же сложился черный рынок, где старые банкноты покупались за четверть цены.
Все в денежной реформе 1991 года было искривлено. Самое главное — отношение к сбережениям населения как к "денежному навесу", как к фактору инфляции, к тому, что не покрыто товарами народного потребления. 47% наличных считались избыточными (1990, ЦБР). И, значит, нужно бить-колотить, чтобы достичь баланса, пусть даже под лозунгами того, что спекулянтов и темные силы нужно брать за горло.
Даже если холодный анализ показывает, что 80-90% населения денежная реформа не затронет, все равно на деле это выходит не так и, самое главное, остается память о том, как "к тебе в карман залезли". Она хорошо знакома тем, у кого хотя бы раз грабили квартиру. Чувство гадливости, омерзения, обмана. Когда оно у миллионов — какое же здесь доверие к государству, какие спокойные реформы! Бери и хватай! Все, что потом случилось в 1990-е, за редким исключением, поддерживало это чувство. Это надо же — войти в рыночные реформы, в приватизацию с денежно обескровленным населением, без его сбережений, которые были всегда — и должны быть — главным источником инвестиций! Вместо того чтобы в конце 1980-х — начале 1990-х создать максимум стимулов для ударного роста товаров для населения. И закрыть проблему!
Нужен век спокойствия, чтобы память о конфискациях, о дефолтах, о пропавших сбережениях исчезла навсегда
Хороший урок! Но урок ли? Когда следишь, как рубль год за годом, пусть еле-еле, приближается к магической отметке 100 рублей за доллар, думаешь: а не будет ли искуса опять все обменять? Или когда видишь гигантское увеличение массы наличных в пандемию (с марта по октябрь 2020 года рост на 24%). Или занимаешься анализом купюрного строения (5-тысячные купюры — 79%, ЦБР). Но лучше сказать: хватит, больше никогда ничего ни у кого не отнимем. Не оставим ран. Не относимся к населению как к пластической массе. Пытаемся создать новую историю отношений с ним — доверия, партнерства. Это возможно и сейчас. Но нужен век спокойствия, целый век, чтобы память о конфискациях, о денежных реформах, о дефолтах, о пропавших сбережениях исчезла навсегда.