Уэльбек — самый пессимистичный автор современной французской литературы, на материале собственной биографии отыгрывающий архетип «проклятого поэта», склонного к беспросветности. Его роман «Покорность» написан пять лет назад как мрачная антиутопия о скором будущем европейской цивилизации. Откровенный, нелицеприятный и шокирующе нетолерантный, он отражал общий для старой Европы страх перед мусульманизацией и мгновенно стал бестселлером во всех центральноевропейских странах. С тех пор прошло пять лет, и автор, удалившийся в мизантропическое отшельничество, может с горечью наблюдать усиление тех тенденций, которые он описал в романе.
Юрий Бутусов поставит нового "Короля Лира" в Театре имени Вахтангова
Пьесу из романа сделал Дмитрий Богославский. Режиссер Талгат Баталов из тех немногих, кого интересует политическая и гражданская тема на театральной сцене, — это прививка «новой драмы», которую он получил в юности. Художница Наталья Чернова вместе с видеохудожником Дмитрием Соболевым «одели» спектакль лаконично и ярко — деревянный подиум на платформе то выдвигается на первый план, то утопает в белой плоскости стены.
Нейтральность обстановки делает ее монастырской кельей, кафешкой в Латинском квартале, холостяцкой квартирой, ректорским кабинетом или улицей — в зависимости от слов и действий героев. Цветные фото- и видеопроекции вместе с камерностью постановки создают образ мегаполиса многоязычного, богатого, где одинок и при этом выставлен на всеобщее обозрение человек. В центре — профессор Сорбонны Франсуа в исполнении Владимира Мишукова, заново дебютирующего на сцене.
Во внешнем мире власть перешла к партии «Мусульманские братья» (организация с похожим названием «Братья-мусульмане» признана террористической и деятельность ее запрещена в России), это вызывает панику одних и покорность других. Франсуа предстоит сделать выбор, и он перебирает все, что могло бы стать его опорой или оружием в родной культуре, цивилизации и собственной жизни — и не находит ничего. Ни декадент Гюисманс — предмет его научных изысканий, ни христианство, ни любовь не становятся точкой сборки. Рисунок роли сочетает нервную суетливость и малоподвижность — он словно прирос к дивану, за спинкой которого всегда наготове бутылка, тревога и потерянность дезориентируют его. В этой интеллектуальной драме много разговоров и мало действия. Движения нет, потому что неясно, куда двигаться. Не помогают и друзья — сухой нервный умник из спецслужб Таннер (Валентин Самохин), его жена — шумная сорбоннская сплетница (Анна Гусарова), ни другой коллега — мягкий лицемер Стив (Андрей Фомин), ни Мириам — юная любовница Франсуа, ожившая картинка из Инстаграма (Стася Милославская). Когда она рыдает перед скорой разлукой (родители-евреи бегут от новой власти и увозят ее в Израиль), Франсуа нечего предложить ей, кроме бокала вина. Он не может спасти самого себя, что уж говорить о других. Крах его личной жизни — сцена с девицами по вызову. Техничные движения юных полуголых тел, поставленные хореографом Александром Андрияшкиным, начисто лишены сексуальности — холодная биомеханика, в которой движущий мотив — не страсть, не сердце, а деньги с одной стороны и отчаяние с другой.
Герой пытается преодолеть душевный кризис, но не может обрести себя и почву под ногами
Франсуа воплощает страх и растерянность современного европейца перед переменами, с его точки зрения, катастрофическими. Пришедшие к власти — не нищие террористы, это респектабельные магнаты. Зачем кровопролитие, когда достаточно отнять привычные свободы, внедрить шариатские нормы в быт, подкорректировать систему образования, все это щедро оплатив. Этот ужас «мягкой силы» разлит в спектакле — она ненавязчиво подменяет внешнее и, следом, внутреннее, как дым кальяна вместо сигарет, как тюбетейка на вчерашнем монахе, ловко сменившем веру, как длинная рубаха и сандалии, в которые облачился Стив, согласившись на религиозное преподавание, как арабская вязь, сменившая латиницу в титрах новостей. Власть над умами — главная власть, к которой стремятся новые хозяева Европы. Купить старинные европейские университеты вместе с профессурой для них и означает властвовать миром.
"Коляда-театр" репетирует фантазию на темы "Гамлета"
Разочарованный и сомневающийся, нервный и бессильный Франсуа позволяет обстоятельствам покорить себя — прежний, пусть и неуютный, но цветной мир исчезает. Глухая белая стена, белоснежное восточное облачение, ритуальное омовение, совершить которое помогают закутанные в черное фигуры — профессор отрекся от себя в обмен на новую идентичность, в которой надеется найти невозможное в родной культуре счастье — счастье подчинения.
Политический выбор — выбор экзистенциальный, он совершается в душе. Хрупкость европейских ценностей — вот что обнаруживают роман Уэльбека и спектакль Баталова. Уэльбек наследует классику абсурдистской литературы Эжена Ионеско, описавшему превращение соотечественников в носорогов. Но уже без вызова и надежды.