Судя по всему, запись была сделана на этой неделе буквально накануне официального признания артистом вины в смертельном ДТП. Михаил Ефремов готовился к своему последнему слову в суде.
Михаил Ефремов: «Я не знаю, про родственников говорить, про этого прекрасного старшего сына Виталия, который просил… чтобы я 8 лет просидел? И сколько он просил?»
Эльман Пашаев: «8 лет, 7 300 000».
Михаил Ефремов: «Если 8 лет, так и 8 млн, правда, я не знаю, где я их найду».
Старший сын Виталий — это тот, который в последний момент решил увеличить сумму ущерба на миллион рублей. Артист явно дает понять, что таких денег у него нет.
Михаил Ефремов: «А может, расстрелять меня, сразу? Тогда они денег не получат».
Эльман Пашаев: «Нет, это никому не выгодно».
Ефремов думает, что получит наказание в виде восьми лет колонии. «Ну, сколько вы думаете? Я думаю, восемь», — обратился Ефремов к Пашаеву. Тот в ответ заявил, что он считает, что наказание для Ефремова будет «пять — шесть лет».
Михаил Ефремов: «Слушайте, а мы будем показывать те СМС, которые Вере приходят? Что твой отец сука, и ты сука, и мать твоя сука. Будем говорить или нет?»
Эльман Пашаев: «Да, это вы по поводу дочки говорите? Скотина, животное просто, нет слова».
Вера — средняя дочь Михаила Ефремова. Сейчас ей 16.
Михаил Ефремов: «А эти самые? Не животные, которые журналюшки-шлюшки».
Эльман Пашаев: «Знаете, все федеральные каналы на вас».
Михаил Ефремов: «Нет, подожди, секунду, вы помните, это началось 9-го?»
Эльман Пашаев: «Да».
Михаил Ефремов: «Они не похоронили его даже, они пришли в „Пусть говорят“».
Эльман Пашаев: «К Малахову» .
Для тех, кто не понимает, о чем речь: мужчины обсуждают родственников погибшего, которые, не успев похоронить Сергея Захарова, оказались на телевидении. Оказывается, Михаил Ефремов под домашним арестом превратился из артиста в телезрителя и вместе со свей страной внимательно следит за поворотами своего судебного процесса.
Михаил Ефремов: «Вам это нравится, что всю мою семью травят? Я-то думал, что мы в суд пойдем и это как-то прекратится. А вот в суд пошли, они стали ночевать фактически в подъезде».
Эльман Пашаев: «А зато все орут на всю страну: „Адвокат Пашаев топит Ефремова!“».
Михаил Ефремов: «Мне уже дышать нечем, вы меня не топите, вы меня душите, вы… Мне просто обидно, что детишкам и Соня говорит… Она, конечно, права, но они действительно, они же все время стоят тут около двери. Когда приезжает этот фсиновец несчастный, и девушки приезжали, они говорят: „Боже мой, что это за люди?“. И причем они же знают, что я не отвечаю на вопросы. Месяц суд идет, больше. Они все время здесь стоят и все время вопросы тут задают. Самое главное, я перестал говорить, когда я… Сколько раз соболезнования приносил Захаровым?»
Эльман Пашаев: «Три раза, на предварительном следствии».
Михаил Ефремов: «В общем, когда журналисты были, я говорил: „Мне очень жалко“. Ни хрена это нигде».
Серьезный мужской разговор неожиданно вырулил на самую скользкую дорожку. Кажется, Михаил Ефремов готов признаться.
Михаил Ефремов: «Слушайте, по поводу пьянки нужно что-то говорить, что не помню ни хрена. Я, правда, не помню ни хрена, что поделаешь. Пьяна и пьянка… Я, когда нажирался, никогда за руль не садился».
Эльман Пашаев: «Знаете, к большому сожалению»…
Михаил Ефремов: «Это сколько я за рулем? 30 лет. И вот на 33-й, не 26-й, как раз на 33-й год — как на крест, на Смоленской площади».
Эльман Пашаев: «Да».
Ефремов понимает: теперь этот крест ему нести до конца жизни, независимо от того, какой вердикт вынесут судьи.
Михаил Ефремов: «Из этих адвокатов потерпевших, там единственная баба Хайрулина более или менее хоть что-то говорит, а вот эти — Шура и Анюта, девушка с низкой социальной ответственностью, они совсем, они как будто и не адвокаты, они как будто из клуба вышли, в картишки перекинулись, засадили по Б52».
После лирических отступлений самое время вернуться к главному — его последнему слову в суде. И тут, конечно, важно тщательно подготовиться.
Эльман Пашаев: «Давайте сделаем так: Михаил, до аварии вы сколько помните? Последнее».
Михаил Ефремов: «Часа в три дня я помню, хотя нет, ни хрена, я, наверное, с утра не помню, потому что я не помню, как я звонил, потому что у меня проснулась телефонная болезнь, как мне Гарик сказал, и Быков мне сказал, что я им звонил, я этого не помню. Проснулся рано, сон алкоголика редок и тревожен, я сразу засадил и понеслась. Может быть, я бы и помнил, если бы на следующий день выпил бы чуть-чуть. Мне сказал следователь, что, чтобы мне восстановить память, мне нужно засадить бутылку водки, я ее жрал».
Полная запись тайного совещания артиста и его защитника — в выпуске программы «Новые русские сенсации».