Пуаро родился 100 лет назад немолодым и очень консервативным, в костюме, с усами и дедуктивным методом.
Дэвид Суше, актер: «Хотя Пуаро жил несколько десятилетий, его одежда никогда не менялась. У него всегда брюки в полоску, он носит усы и накрахмаленный воротничок».
Однажды Агата Кристи попыталась поменять его карманные часы на наручные, надеясь сделать его более современным. Но он не мог. Совсем никак. Он сменил ширину полосок на своих брюках и не смог жить даже с этим.
Дэвид Суше — Пуаро номер один в мире. Он сыграл 13 сезонов телесериала, оказавшись почти таким же долгожителем, как его герой. Первый роман о Пуаро был написан Кристи в 1920-м. Последний — в 1975-м. Так что детектив, родившись с хвостиком 50-летним, дожил лет до 110. Он — единственный из вымышленных, удостоенный настоящего некролога в The New York Times.
Дэвид Суше: «Он не старел и не менялся. Но у меня есть проблема. Я играл его 25 лет. Я-то не могу не меняться! Один из журналистов написал обо мне: Дэвид Суше очень умно и интеллигентно сумел состарить себя. Это ужасно смешно! Я же ничего не сделал! Я просто по-настоящему состарился!»
Агата Кристи признавалась, что Пуаро раздражал ее своей брезгливостью, чистоплотностью, пунктуальностью. Но, придумывая убийства за тоскливым мытьем посуды, она никуда не могла от него деться. Пуаро не уходил из ее жизни, как никуда не уходят грязные тарелки.
Дэвид Суше: «Издатель все время требовал: еще о Пуаро, еще о Пуаро, еще о Пуаро. И он ей, наверное, надоел».
В отличие от Кристи, на остальных женщин Пуаро производил магнетическое действие. Именно своими старомодными манерами, которые английские феминистки считают проявлением сексизма, а не сексуальности.
Дэвид Суше: «Однажды во время съемок меня посетила журналистка. Она была агрессивна. Сказала, что ее бесит Пуаро, что она не хотела бы быть с ним рядом, он ее не интересует. Я спросил: есть у вас полчаса? Она сказала: да. Я ответил: тогда свой обеденный перерыв я проведу с вами в качестве Пуаро, посмотрим. И я провел ее по студии, угостил чаем, открыл перед ней дверь. Ее как англичанку это должно было просто взбеленить. Через полчаса она села передо мной со своей книжечкой, вздохнула и сказала: черт бы вас побрал, я никогда прежде не чувствовала себя женщиной, вы заставили меня почувствовать свою женственность, но я никогда не думала, что мне это может понравиться».
Есть два главных литературно-кинематографических героя, которых подарила Англия в XX веке миру — Джеймс Бонд и Эркюль Пуаро. Оба борются со злом, но Бонд полигамен, экстремален, вооружен и мешает водку с мартини, а Пуаро умный.
Дэвид Суше: «Агата Кристи описала Пуаро как ходячий мозг. Это мозг. Он живет только в голове. Все, что находится там, ниже, — это уже не он. Он может и пофлиртовать с женщиной, но только ради дела».
Если Джеймс Бонд — чистый британец, как говорят о породистых котах, то Эркюль Пуаро — бельгиец, иностранец, которых англичане, судя по Brexit, не любят, иностранец, который умнее их всех и рядом с которым капитан Гастингс, такой же чистый британец, как Бонд, выглядит полным идиотом.
Дэвид Суше: «Я не знаю, почему Кристи выбрала героем иностранца, но ему как иностранцу открыт путь в любую сферу английского классового общества. Если ты иностранец, в этой стране можно общаться с кем угодно, ведь никто не понимает, к какому классу ты принадлежишь».
Два деда и бабушка Дэвида Суше — эмигранты из бывшей Российской империи, родившиеся на территории Литвы. Он недавно был посвящен королевой Елизаветой в рыцари за изображение иностранцев, которых он играл чаще, чем англичан.
Дэвид Суше: «Мои корни — русские на три четверти. Удивительно! Однажды, когда я работал в Королевском Шекспировском театре и играл Яго, я получил письмо от поклонника, которое храню. Этот человек не мог тогда знать о моих корнях. Но он писал: я уверен, в вас есть русская кровь, я уверен в этом, видя, как вы играете».
Выучившийся по системе Станиславского в Лондонской академии драмы, он научил женщин любить мужчин не за синие глаза, а за серое вещество, англичан — уважительней относиться к иностранцам и весь мир не бояться зла, ибо наказуемо.