Он оставил нам общую тетрадь, исписанную мелким малоразборчивым почерком. «Дорогие мои! Когда вы станете взрослыми, вам, видимо, будет небезразлично более подробнее узнать свою родословную. Где ваш деда родился, в какой семье, как рос и в каких условиях жил. Как прожил свою, сравнительно не короткую жизнь…»
На первой странице строчка: «Внукам своим — Андрюше и Сереже — посвящаю». Хочу предложить «Родине» несколько отрывков из военной части воспоминаний деда.
Сергей Сайко, внук, Хабаровск
Страница из воспоминаний Леонида Петровича Батурина.
Боевая тревога
Где-то 13-15 апреля 1945 года полку сыграли боевую тревогу с выходом на запасные позиции в районе села Венцелево Ленинского района Хабаровского края. Жили в палатках почти все лето и упорно занимались боевой учебой. Все вопросы сводились в основном к одной теме: «Рота, батальон, полк в наступательном бою с форсированием малых и больших рек».
В мае нам стали выдавать дополнительный фронтовой паек. И это тоже говорило за то, что воевать с империалистической Японией мы будем. 8 августа 1945 года, в 22 часа командир полка собрал к себе заместителей, командиров батальонов, парторга полка и комсорга (в данном случае — меня). Сообщил, что 9 августа будет передано правительственное заявление об объявлении войны Японии. И приказал к утру все подразделения привести в боевую готовность. До полного комплекта получить боеприпасы.
«За отвагу» шоферам
Вечером 9 августа командир полка приказал мне возглавить колонну автомобилей-амфибий. «Ты, Батурин, хорошо знаешь здесь все дороги, — сказал он мне. — Необходимо перегнать колонну в село Доброе в распоряжение командира дивизии».
Расстояние было небольшое, всего 22 км. Но каких! Из-за сильного наводнения все дороги залиты. Непроглядная темень и проливной дождь. Всю ночь двигались. Грязь, топь, кочкарник. Машины то и дело пробуксовывали и «садились». А до глубоких заливов и проток не удавалось добраться. Солдаты устали. Прямо под дождем засыпали. Проехали километров 15 и подошли к протоке, которую я знал хорошо. Я собрал всех водителей и сообщил им, что теперь пойдем по воде. Надо поторопиться.
Выбор августа 1945-го. Русские эмигранты в Советско-японской войне
В ответ на это я услышал от солдат: «Нам торопиться некуда. Мы много на Западе воевали, и никто нас не заметил. Нет ни одной медали».
По прибытию в село, где-то в 5 часов утра, нас встретил лично командир дивизии. Он нас поблагодарил и приказал накормить горячим завтраком. Воспользовавшись случаем, я передал командиру дивизии разговор с солдатами. Комдив это воспринял очень внимательно и участливо. После завтрака приказал всем солдатам-шоферам построиться и от имени Президиума Верховного Совета СССР наградил их медалью «За отвагу». Лично каждому солдату привесил на грудь.
Солдаты вначале были сконфужены таким оборотом дела, но потом их настроение поднялось. А когда я отправлялся назад в часть, они меня от души благодарили.
Китайцы восторженно встречают советских воинов в освобожденной Маньчжурии. Фото: Александр Становов/Фотохроника ТАСС
Ужин в Хаоличане
На третьи сутки перехода мы к вечеру вошли в город Хаоличан. Около 21 часа командир вызвал меня и в присутствии замполита говорит: «Ну что, комсомол, будем делать? Продовольствия у нас нет. А утром снова в поход». Я осторожно предлагаю: «Может, японцы оставили какие-нибудь склады и надо их поискать в городе». В ответ командир заулыбался и говорит: «Вот и мы с замполитом так думаем». Я взял 5 человек с собой. Конечно, своих, комсоргов рот — сержантов и ст[арших] сержантов с автоматами и гранатами, и мы двинулись.
Как крохотный отряд разведчика Леонова пленил японский гарнизон
Шел такой мелкий дождь в виде тумана. Темень, в двух шагах ничего не видать. Вдруг слышим, кто-то песню себе под нос поет. Я приказал залечь на обочине дороги. Когда человек приблизился к нам метров на 10, я его узнал и кричу: «Лейтенант Вьюгин, вы ли это?» С лейтенантом Вьюгиным мы служили во 2-м батальоне 134-го стрелкового полка. Он уже был в зрелом возрасте, ранее работал учителем, а сейчас был командиром стрелкового взвода.
Оказывается, 134-й стрелковый полк часа на 4 раньше нас по другой дороге и с другой стороны зашел в город. Вьюгин уже веселый. Я к нему с вопросом, есть ли какие продукты? «Есть, — говорит, — очень много риса, есть спирт». К четырем часам утра загруженные повозки были в полку. Старшины рот, не мешкая, организовали варку рисовой каши на завтрак. У Вьюгина я попросил спирта. Он налил мне в чайник литров около 3-х. Принес его в штаб.
Командир полка приказал разбудить офицеров штаба, полковых политработников и своих замов. Здесь мы за трое суток измученные, усталые, впервые собрались все вместе и подняли фронтовые солдатские кружки за успех в победе над японским империализмом. Души наши потеплели.
Советско-японская война. Трофейные японские танки. 2-й Дальневосточный фронт. Фото: Израиль Озерский / РИА Новости
Засада в горах
Командир полка приказал двигаться форсированным маршем до города Синь-Сян-Жень. По карте километров сорок. Закончился день, наступила ночь. Обоз начал входить в горы с очень густыми зарослями. Боевые подразделения где-то впереди, а мы тянемся в горах по щебеночной дороге. Телеги гулко тарахтят. Солдаты-ездовые устали. Стали засыпать, сидя на повозках. Как вдруг ружейный залп, на мгновение темнота осветилась, лошади рванули галопом. Обоз двух полков смешался. На дороге суматоха.
О том, что СССР вступит в войну с Японией, было известно еще в январе 1945-го
Я спрыгнул с повозки и угадал ногой под заднее колесо, а повозка груженая боеприпасами. Проехала по моей ступне с неимоверной болью. Я вцепился за повозку, бегу, волоча правую ногу. А солдат-ездовой растерялся, наставил на меня винтовку, клацает затвором. Я кричу ему: «Куда ты наставил винтовку?! Отведи ствол!». И, недолго думая, схватился за дуло, резко оттолкнул выше головы. В этот момент грянул выстрел, осветил меня и оглушил. Ослепленный, я упал в кювет. Растерянный солдат все же выстрелил и чуть не смазал меня. Поднялась беспорядочная стрельба. В дело вступили станковые пулеметы. Над головой дождем засвистели пули, а по спине мурашки поползли.
Все выяснилось утром. На подступах к городу Синь-Сян-Жень японцы понастроили доты и дзоты, и в них на цепь посадили смертников.
Было в засаде убито и ранено 9 человек со 134-го полка и столько же у нас. Около 50 лошадей было побито.
Похоронили мы своих боевых товарищей, поклялись на их могилах отомстить.
Советские войска вступают в город Харбин. Фото: Макс Альперт / РИА Новости
Парад в Тунхэ
Была поставлена задача перед полками, кто первый войдет в Харбин. На пути стоял город Тунхэ. Разведка донесла, что там сосредоточены японские войска. Первоначальная задача была — провести стремительную разведку боем. Естественно, всю ночь я уснуть не мог. Надел чистое нательное белье и лежа перебрал в памяти всю свою недолгую жизнь.
В пятом часу утра мы двинулись. Было еще темно, начался туман. Где-то в двух километрах от города отряд развернулся в цепь, в боевой порядок и короткими перебежками по пахотным полям мы стали сближаться с городом. Но город как замер — все тихо. Мы выслали боевой дозор. Через некоторое время дозор доложил, что нет японцев, что в городе есть русский комендант.
"Родина" рассказывает о единственном параде в честь победы над Японией
Действительно, комендатура была во главе с подполковником, у которого вся грудь в орденах. Он, оказывается, всю войну прошел на Западе, а в городе оказался за сутки раньше нас, была высажена десантная рота на парашютах. Он пообещал организовать парадную встречу с духовым оркестром.
Часа через два пешими и конными строями (коней мы в Маньчжурии набрали много) под свой полковой духовой оркестр полк парадным маршем стал входить в город. А на окраине города видимо-невидимо скопилось народу, китайцы что-то пели, кричали «Шанго!» («Хорошо!» — Ред.), размахивали красными флажками и вот грянул мощный духовой оркестр города. Вся усталость куда-то улетела. Мы ехали верхами и шли пешком с гордостью за нашу Родину, за мощь нашей славной армии, с высоко поднятыми головами, пели наши боевые советские песни. И так с песнями прошли через весь город и за городом сделали привал.
Местные купцы открыли рестораны, столовые, магазины. На ресторанах и столовых надписи: «Для господ русских офицеров», «Для господ солдат». Но дисциплина есть дисциплина и к тому же бдительность, осмотрительность были не лишними.
Утром из Тунхэ мы прошли маршем на Харбин километров 20. Проходили по берегу Сунгари мимо города Сансин, когда получили известие, что Япония капитулировала.