Если бы по призыву Тихановской началась всеобщая забастовка, это стало бы концом власти Лукашенко. Если же пар уйдет в пиар-свисток, забастовок как таковых не будет — это может стать концом периода бифуркаций, потрясений. Оппозиция — маргинализируется, «уходит на социальную дистанцию», власть — окончательно легитимируется после «выборной перезагрузки».
Но возможно, ничего «решительного» не произойдет: власть устоит, больших забастовок не будет, зато протесты, митинги продолжатся и после «решающей недели». Однако это не «ничья»: раз атаку протрубили, но в поле не вышли, то это воспринимается как моральное поражение. А ведь кроме морального капитала, у оппозиции никакого другого нет. Отсутствие Успеха = неуспех, спуск с Плато, дальше — уже гуляния в тупике.
Оппозиция – маргинализируется, «уходит на социальную дистанцию»
Морально-психологическая и физически-административная сила могут не совпадать, могут идти параллельными курсами — что мы и видели. Но раз в какой-то точке их «пересекли» — что мы видим, — то происходит превращение, конвертация.
Или психологическая сила оппозиции побеждает (морально подавляет, разлагает, подчиняет) власть — и становится легитимной силой Новой Власти. Или сила Власти побеждает (а значит, уже не только физически, но и морально подавляет, подчиняет, разлагает) оппозицию — и окончательно упрочивается в качестве Безальтернативной. Конечно, останутся оппозиционные настроения, останется и «несжимаемый остаток» оппозиционных групп — но так было и до выборов, это предусмотрено самой конструкцией, анатомией Системы Власти в Беларуси и в политическую силу не складывается.
Можно вспомнить кратко то, что этому предшествовало.
9 августа. Выборы президента. В шестой раз, с стандартным для себя результатом (80% от числа голосовавших) побеждает Лукашенко. Основной соперник — Тихановская («случайная домохозяйка», жена популярного оппозиционного блогера, который сидит в тюрьме; себя она назвала «символом Свободы»), по официальным данным, получает 10%. Как было очевидно заранее, оппозиция итоги выборов категорически не признает, настаивает, что «все фальсифицировано», а победила Тихановская. Начинаются волнения — мирные демонстрации, их разгоняют. ЕС итоги выборов не признает, Россия, другие страны ОДКБ, Китай — признают. Лидеры оппозиции, начиная с Тихановской, из Беларуси уезжают.
Все это было ожидаемо. А вот что протесты будут такими упорными (уже 2,5 месяца) — это, вероятно, стало для власти сюрпризом.
23 сентября Лукашенко проводит «в закрытом режиме» свою официальную инаугурацию. Тоже понятно — публичное мероприятие превратилось бы в грандиозный скандал (а то и побоище), с которого начинать новый президентский срок ему не хотелось. Из двух зол выбрал, как он считает, меньшее.
А вот 10 октября он неожиданно приходит в Минскую тюрьму КГБ, где сидят арестованные лидеры оппозиции (в том числе те, кто пытался выставиться на президентских выборах) — «побеседовать», хотя до того иначе чем «уголовниками» их не называл. Расчет ясен: расколоть оппозицию, привлечь каких-то ее лидеров на свою сторону. Снять дихотомию «Власть — Оппозиция». Показать, что «оппозиция» — разная, одни внесистемные, непримиримые (те самые «уголовники»), а другие — «конструктивные силы», ведут диалог с властью, участвуют в работе по «выработке новой Конституции». Такая комбинация позволяет дробить протест, спускать на тормозах.
Теоретически — ход понятный. Практически — не сработал. На сторону власти перешел лишь Вознесенский — далеко не самый влиятельный оппозиционер, которого они тут же, естественно, назвали «штрейкбрехером». Кстати, он сказал, что Лукашенко сказал, что этот срок — последний, больше он в президенты не пойдет. Понятно, что за слова Вознесенского Лукашенко никак не отвечает и эффект от такого заявления невелик…
Но главное в том, что «диалог» при таких исходных позициях сторон — непонятно о чем.
Для оппозиции «диалог» возможен лишь на тему — когда уйдет Лукашенко, которого они называют не «президентом», а «узурпатором», и какие ему дадут гарантии личной безопасности. Для Лукашенко вопрос его власти, понятно, вообще не обсуждается («законно избран»), а диалог возможен лишь в «рабочих рамках» при обсуждении новой Конституции, под полным его контролем и в неопределенный срок.
Компромисса нет, тут, как говорится, «разногласие по аграрному вопросу — кто кого закопает».
Визит Лукашенко оппозиция использовала по-своему — интерпретировала как знак его «слабости». 12 октября Тихановская «от имени народа» предъявила ему ультиматум: прекратить насилие — освободить всех политзаключенных — уйти с поста Президента (новые выборы). Срок — 25 октября, в случае невыполнения — всеобщая забастовка.
Компромисса нет, тут, как говорится, «разногласие по аграрному вопросу — кто кого закопает»
Ясно, что «ультиматум» для Лукашенко в принципе невыполним. Но оппозиция стремилась «навязать ему повестку», захватить инициативу: скажем, любое освобождение заключенных теперь воспринималось бы как «отступление», «страх перед Ультиматумом». Естественно, Лукашенко не отступил.
Итак: «на таран», «Ва-банк». И? Тихановская говорит: «Дали слово и ответим за него».
Что ж — увидим.
С точки же зрения России главное другое: наши страны настолько тесно исторически связаны, что эти отношения не должны и не будут зависеть от любого развития внутриполитической ситуации в Беларуси.