А ощущение, что пьесы нет. Такой, чтобы сюжет, интрига. На сцене происходит жизнь семьи. Много ли в нашей с вами жизни, дорогой читатель, шекспировски-мольеровски и даже чеховски закрученных сюжетов? А? Такая вот жизнь на сцене филиала театра имени Пушкина в спектакле "Обычный конец света". Просто жизнь людей. В совершенно реалистической, добротной декорации Максима Обрезкова. (Хотя в финале с декорацией произойдет замечательный фокус.)
Пять театральных премьер февраля
Обычная, нервная жизнь. Обычный, пожалуй, всем нам знакомый конец света, наступающий периодически (или постоянно) во взаимоотношениях с близкими людьми. Оторваться невозможно. Иногда вдруг ловишь себя на некоем чувстве неловкости — будто в замочную скважину подглядываешь за чужой жизнью.
В давешние времена многие худруки театров (в том числе и великие худруки великих театров) превращали сцену в личную вотчину. Когда мы говорили "Театр Товстоногова, театр Захарова или театр Любимова" — мы понимали, что это коллективы, в которых интересны постановки худруков. Нынче — не то. Нынче почти все худруки — менеджеры, приглашающие своих коллег.
Худрук театра Пушкина Евгений Писарев с самого начала своего "худрукства" открывает двери для тех, кто, как он считает, может не опустить высокую планку Пушкинского театра. И никогда не ошибается.
Режиссер "Обычного конца света" Данил Чащин — режиссер, мне доселе неизвестный. Посмотрев спектакль, я понял главное: Чащин — это режиссер. То есть не человек, который разводит персонажи, чтобы они не сталкивались. Но мастер, который умеет создать на сцене свой мир и помочь актерам мощно реализоваться. На сцене — атмосфера сжатого воздуха. Каким образом добивается этого режиссер, я не знаю. Но добивается. Это не атмосфера тревоги или печальных предчувствий. Это — когда тяжело дышать. Когда такое ощущение, будто нет никакой свежести и герои борются не только друг с другом или сами с собой — но с этой атмосферой, мешающей жить.
Я сидел на первом ряду. Периодически хотелось встать и вмешаться, помочь этим людям. Поговорить… Еле сдерживался
Пять персонажей — пять актеров. Пять блестящих актерских работ. Сцена филиала. Другими словами, сцены, как таковой, нет. Я сидел на первом ряду. Периодически хотелось встать и вмешаться, помочь этим людям. Поговорить… Еле сдерживался.
Это история про людей, которые живут вместе и не слышат друг друга. Любит ли брат сестру, а мать своих детей? Безусловно. Наверное, если бы представился случай, они отдали бы друг за друга жизнь. Но случай не представляется, и они живут — не слыша друг друга, в сжатой атмосфере. Знакомая картина, не так ли?
Все пятеро — странные, непостижимые и очень, глубоко несчастные люди. Хотя, если бы мы им об этом рассказали, они бы очень удивились. Непонимание, одиночество, постоянный невроз — как норма жизни. Многие ли из вас, дорогие читатели, могут похвастаться тем, что им такое незнакомо?
Вера Воронкова блестяще играет мать семейства. На мой взгляд, это очень трудная задача: сыграть одновременно и материнскую любовь, и одиночество, и отчаяние. Тут дело не в словах — в жестах, во взглядах, в коротких прикосновениях. Сюзанна Анастасии Лебедевой — нервная, одинокая, иногда кажется, что безумная. И не было бы роли, если бы за всем этим не ощущалась огромная, невостребованная доброта, и жажда высказать, если угодно — вылюбить, вылепить себя. Как это делает талантливая актриса — неясно. Но ведь получается!
Наталья Рева-Рядинская замечательно играет трагикомедию: она может быть невероятно смешной и немыслимо трагической. Кажется, еще чуть-чуть и свалится либо в комедию, либо в трагедию — не сваливается. Такое ощущение — прям физическое ощущение, правда, — что Александр Матросов на протяжении всего спектакля… вырастает. Он появляется мрачный, незаметный, нелепый. А потом растет, растет, пока, наконец, ни занимает собой всю сцену. Кажется, что он просто загораживает собой всех. Почти мистическое и оттого особенно прекрасное ощущение.
В Мариинском театре восстановили легендарный спектакль "Огненный ангел"
А сюжет-то истории в чем? Известный писатель заболевает смертельной болезнью и приезжает в отчий дом — в общем, прощаться. И разрезает эту спертую атмосферу самим своим присутствием. И не умеет никак пристроиться к другим, забытым отношениям. И не может никак стать своим в родном доме.
Андрей Кузичев играет сдержанно и, если позволителен такой эпитет в отношении актера, стеснительно. Перед его глазами проплывают воспоминания детства и юности — фантасмагорические, гротескные, смешные и страшные одновременно. А он боится быть собой с самыми близкими людьми. Боится грузить их не только своей трагедией, но жизнью своей. Да просто — самим собой. Сдержанная трагедия человека, для которого самые близкие люди вдруг стали самыми далекими. Очень точная, тонкая актерская работа, на мой взгляд.
Все пятеро — несчастные люди. Хотя, если бы мы им об этом рассказали, они бы очень удивились
Есть ли в спектакле недостатки? Наверное… Я не знаю. Данил Чащин сделал то, что я лично люблю в театре более всего: поставил историю про живых, страдающих людей. И потому я, вы, любой зритель, открытый чужой боли, найдет в этом спектакле что-то важное и нужное для себя. "Обычный конец света" — спектакль про неуловимое. Не про житейские интриги и чаще всего придуманные сюжеты, а про отношения между людьми, про скрытую боль и невысказанное одиночество.
А не они ли и есть жизнь куда как многих из нас?