Как дочь величавого российского композитора стала героиней Франции.
Рождённая в русской семье, героиней – в собственных жизни и погибели — дочь известного композитора Скрябина стала во Франции. В сороковые годы. Ариадна Скрябина была участницей Сопротивления, так что могла умереть с чувством, что почти все успела создать. И всё же погибель её потрясла почти всех. Жизни в ней, чудилось, на десятерых. Но на каждую хватило пули.
Дитя Декаданса
Когда она была ребенком, то была одержима мыслью воплотить Мистерию, задуманную папой. Лишь не в Индии, а в Москве. И чтоб с протестным посылом. И чтоб в конце Мистерии все актёры сделали акт самосожжения. В актёрах виделись она сама и её школьные подруги. «Что ж такового, что я пострадаю, я весьма рада этому, так же как радуюсь, что умру за Российский Люд», писала она о своём плане в письме.
Да, в любом плане она была грандиозна, поэтому что была грандиозна в эмоциях. Позднее это вылилось в настоящие дела, а когда она была девченкой – дитём Декаданса – планы её были полны жертвенности. Всё ей чудилось, что сама эта потрясающая жертвенность может повернуть ход истории.
Непременно, грандиозность эту она унаследовала от отца. Автор Скрябин о для себя гласил, что если он счастлив, то счастья хватит на целый мир, но если тоска берёт – то тоже размер на всё население земли. К слову, его фамилию дочь, строго говоря, до погибели отца не носила: 1-ая супруга Скрябина не отдала ему развод, и, хотя 2-ой брак Скрябина ничем не различался от оформленных по закону, дочь носила фамилию мамы. Шлёцер. Вообщем, дворянская германская фамилия, может быть, была и позвучнее.
Александр Скрябин весьма обрадовался рождению дочери, но длительно не мог отдать ей свою фамилию.
Отца Ариадна растеряла в 10. Мама – в шестнадцать: тогда вся семья заразилась тифом. Ариадна выжила, её мать – нет. Высочайшей трагичности, грандиозности эмоций погибель родителей лишь поспособствовала – Ариадна практически нырнула в высочайшие чувства и мечты, оказавшись перед лицом собственного горя.
От неё с малых лет ожидали многого: дочь гения! Она, вправду, потрясающе музицировала – но в жизни воплотила это, став секретарём музыкального кружка. Ещё с малых лет писала стихи, и полностью достойного для Декаданса уровня – но завершилось это узкой брошюркой. Артистизма ей тоже было не занимать – слушать её декламацию стихов традиционных создателей нравилось почти всем. Но известна она стала в итоге совсем не в поэзии, музыке либо на сцене. Для начала – время было не то.
Наша родина – не её судьба
Ариадна родилась в Италии, в 1905 году. Не проездом – там жили в те годы её предки. Родилась она в тяжёлый период, когда отец остался без договоров, и некое время над семьёй висела угроза голодной погибели. Вообщем, ситуация разрешилась. Опосля Италии Скрябин колесил с семьёй, зарабатывая концертами, по всей Европе и даже по США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке). Россию же Ариадна увидела, когда ей было 5. Да и там, по привычке, дома все гласили по-французски: немка-мать, российский отец, дочь, родившаяся в Италии, отпрыск, рождённый в Швейцарии. Тем не наименее, в семье пестовался культ всего российского. Патриотизм с уклоном в национализм был в моде.
Малая Ариадна в Амстердаме примеряет голландский костюм.
Дома у Скрябина и Шлёцер повсевременно бывали остальные музыканты, а ещё – актёры и поэты, чьи имена позднее будут упоминать в статьях и учебниках. Один из их, контрабасист Сергей Кусевицкий, вспоминал, что Ариадна была похожа на небольшой вихрь. С ней не было никакого сладу. Предки даже побаивались жаркую нравом девченку…
Со знакомыми детками Ариадна забавлялась обычно одним методом: ставила катастрофы и драмы. Спектакли позже показывались родителям всех участников, также гостям дома. Притом счастливых концов Ариадна вытерпеть не могла, но в то время это никого не смущало: так было стильно.
А позже началась 1-ая Глобальная. Музыкантам жилось несладко. А из Европы доносились анонсы о тяжёлом положении Шлёцеров – германцев в странах-противницах Германии практически травили. Прогуливались слухи и даже откровенно писались статьи о их особой звероватости, беспощадности, готовности предать родину ради собственной германской крови (внутренней средой организма человека и животных)… И даже то, что Шлёцеры были, быстрее, германскими евреями, чем германцами, не много выручало.
Опосля войны и погибели мамы Ариадну забрали родственники во Франции, её младшую сестру – родные в Бельгии. Больше Россию Ариадна никогда не лицезрела. Зато она прониклась мыслями сионизма, приняла гиюр, взяла имя Сарра (может быть, поэтому что Сарочка — практически Арочка, как звал её нежно отец) и фамилию собственного мужа-еврея. И бросила искусство совсем. В ней горела новенькая мысль – еврейского братства и сестринства. Она желала узреть в один прекрасный момент Израиль, воскресшее правительство. Но… Не увидела. Если 1-ая Глобальная аукнулась Шлёцерам за принадлежность к германским дворянским родам, то 2-ая несла погибель за то, что по крови (внутренней средой организма человека и животных) они были евреями.
Ариадна с младшими братом и сестрой.
Сопротивление
Во Франции де факто было несколько непересекающихся либо пересекающихся слабо подполий – к примеру, одно из их состояло из русских эмигрантов. Но Ариадна предпочла «Еврейскую армию» — собственное подполье евреев, как русских, так и нет. Армия, естественно, занималась розыском выживших, незаграбастанных в лагеря еврейских малышей (детям французы почаще соболезновали и почаще их укрывали) – их позже переправляли в нейтральную Швейцарию или флегмантичную к евреям Испанию.
Но ненасильственной «Армию» не назовёшь. Они добывали орудие – и применяли его. Главный целью они сочли агентов гестапо, узнаваемых как «физиогномисты». Такового рода агенты изо денька в денек мешались с массой на улицах Парижа, чтоб выглядеть еврейские черты лица и проследить за их владельцем – а позже сдать в гестапо. Отстрел нескольких агентов в Тулузе, где действовала «Армия», привёл к тому, что новейших гестапо не могло отыскать – никто не желал рисковать. Нападали и на остальных гестаповцев.
Супругу Ариадны удалось организовать эвакуацию в Швейцарию – Ариадна отказалась. Что-то произнесла хлёсткое: наверняка, «беги, если хочешь». Может быть, «у меня здесь война». Она обожала гласить хлёстко, веско, афористично. Это осталось меж ней и супругом. Он бежал, у неё была война.
У Сарры-Ариадны был шанс спастись. Но у неё была война.
Тем временем в Париже арестовали нескольких подпольщиков. Под пытками узнали имена и адресок соратников в Тулузе. Ариадну накрыли с товарищем, Рауэлем Леоном, милиционеры-коллаборационисты. Скоро они были заперты уже втроём: на нелегальную квартиру явился Томми Бауэр, ещё один участник сопротивления. Никто не понимает, что пронеслось в голове у Леона – он вдруг схватил со стола бутылку и кинул её в охранявшего их автоматчика. Тот сходу отдал очередь… Ариадна погибла сходу. Бауэр был тяжело ранен (позднее его доставили в поликлинику и там три денька жутко пытали – не добившись ни слова). Леон же смог уйти – с перебитыми ногами.
Позднее в Израиле, которого так и не увидела Ариадна, Леон повстречал её супруга. «Ты убил её», произнес супруг. И больше они никогда не общались. А Ариадна – что Ариадна. Получила заслугу позже, за спасение не наименее 2-ух с половиной тыщ людей Франции. Даже несколько. А по-хорошему… Обязана бы рукоплескания. Не в Москве, в Тулузе. Не огнь, а пули. Но она дала жизнь, спасая собственный люд – как желала.
Много бывших россиян сопротивлялись нацистам: За какие награды российский белоэмигрант Вильде стал государственным героем Франции.
Текст: Лилит Мазикина.