У юный дамы, которая глядит с портрета, гладкая кожа с ласковым румянцем, волосы собраны наверх по моде двухсотлетней давности. Неуж-то эта хрупкая дама в прямом смысле слова пролила реки крови (внутренней средой организма человека и животных)? А собственных сверстниц она пытала и забивала насмерть.
По сути, быстрее всего, вы смотрите на портрет иной Дарьи Салтыковой. Некие ученые считают, что это тезка кровавой «Салтычихи», а изображений истинной убийцы история не сохранила.
Тихоня
О ранешней жизни Салтыковой понятно не много. Она происходила из древнего дворянского рода. Ее дед обладал 16 тыщами душ, другими словами крепостных мужского пола (дам и деток никто не считал). Он был одним из самых богатых помещиков собственного времени.
Саму Дарью еще совершенно юный выдали замуж за Глеба Салтыкова, офицера лейб-гвардии Конного полка, и скоро у их родилось два отпрыска — Федор и Николай. По неким данным, брак был несчастным. Молвят, что Глеб в кругу сослуживцев числился любителем пухлых и румяных дам, а женили его на худенький, белой и далековато не красавице.
По слухам, ротмистр гулял напропалую, а в 1756 году погиб от горячки. Рыдала ли по нему супруга либо, напротив, была лишь счастлива избавиться от прожженного кутилы, остается лишь гадать. Понятно одно: оказавшись без супруга, Дарья разительно переменилась.
Начало кровавой тропы
Сначала Дарью просто раздражали слуги. В те времена это была не новость. «Дворовые девки» — горничные, швеи, прачки — числились кое-чем вроде говорящей мебели. Наорать либо влепить пощечину им было обыденным делом. Господа верили, что слуги от рождения тупые и ленивые, так что проучить их «по-родительски» — лишь на пользу.
Но Салтыкова пошла далее. В собственной усадьбе она устроила реальную камеру пыток. Поводом для пытки могло стать что угодно: плохо вымытые полы, остывший кофе, небережно заправленная кровать.
Обычно Дарья стегала прислугу розгами либо лупила тем, что попадется под руку — скалкой, поленом либо просто кулаками. Могла плеснуть девке кипяточком в лицо либо прижечь ее утюгом, вырывала волосы. Позднее в ход пошли щипцы для завивки волос — ими она хватала женщин за уши и таскала за собой по комнате.
Не ведали ее жалости и беременные дамы, которых хозяйка так очень лупила в животик, что они теряли деток. Зафиксировано несколько случаев, когда мама малыша дохнула, а малыша кидали ей на грудь и так везли в санях на кладбище. Малыш погибал по дороге от холода.
При всем этом посреди соседей-помещиков Дарья числилась благовоспитанной и набожной: много средств жертвовала церкви, ездила на богомолье…
Три супруги Ермолая Ильина
Любопытно, что к мужикам Салтыкова относилась заботливо, даже с заботой. Ермолай Ильин был кучером помещицы-садистки, и о его благосостоянии Салтычиха хлопотала с особенным тщанием.
Первой его женой была Катерина Семенова, которая мыла полы в хозяйском доме. Ее Дарья обвинила в том, что та плохо моет полы, избила батогами и плетьми, вследствие что злосчастная и скончалась. Весьма стремительно Салтыкова подыскала Ермолаю вторую супругу — Федосью Артамонову, которая тоже занималась домашней работой. Не прошло и года, как и Федосью поняла та же участь.
К крайней супруге Аксинье кучер прикипел сердечком, да и ее помещица забила до погибели. Погибель 3-х жен так повлияла на вдовца, что он отважился на крайний отчаянный шаг.
К императрице-матушке
В теории у всякого крестьянина была возможность подать в трибунал на собственного помещика. На самом деле таковых случаев было весьма не много. Логично — обычно, самих же фермеров наказывали за инсинуацию. У Дарьи Салтыковой были влиятельные друзья, в свете она была на неплохом счету, и чтоб отправиться в трибунал, необходимо было дойти до крайней степени отчаяния.
За 5 лет крепостные подали на свою мучительницу 21 жалобу. Естественно, доносы «замяли» — о их докладывали помещице, а та откупалась от следствия. Как завершилась жизнь жалобщиков, непонятно.
В конце концов двоим крепостным, один из которых был тот Емельян Ильин, удалось дойти с прошением до самой императрицы Екатерины II. В заявлении говорилось, что они знают за собственной хозяйкой Дарьей Николаевной Салтыковой «смертоубийственные дела». Возмущенная, что кто-то, не считая нее, посмел распоряжаться человечьими судьбами, Екатерина отдала делу ход.
Потекли годы следствия, во время которых Салтычиха так и не признала за собой вину и утверждала, что дворня ее оклеветала. Сколько человек уморила помещица, так и осталось неведомым. По одним данным, число ее жертв составляло 138 человек, по остальным — колебалось от 38 до 100.
Наказание
Разбирательство продолжалось наиболее 3-х лет. Наказание изуверке обязана была вынести сама императрица, которая переписывала текст приговора пару раз — сохранилось четыре наброска приговора. В окончательном варианте Салтыкову называли «мучительницей и душегубицей», «уродцем рода людского».
Салтыкову приговорили к лишению дворянского звания, бессрочному запрету именоваться родом отца либо супруга, часу особенного «поносительного вида», во время которого она стояла у зазорного столба, и к бессрочному заключению в монастырской кутузке.
Салтыкова провела в тесноватом подземелье, где царила полная тьма, 11 лет. Позже режим незначительно смягчили. Молвят, за время заточения она успела родить малыша от 1-го из собственных тюремщиков. До конца собственных дней Дарья так и не признала собственной вины, а когда люди приходили поглазеть на безжалостную помещицу, плевалась и поливала их грязной бранью.
Погибла Салтычиха в возрасте 71 года. Ее похоронили на кладбище Донского монастыря, на участке, который она купила еще до ареста.
Нужно осознавать, Дарья Салтыкова была неповторима не тем, что лупила и мучила собственных фермеров. Так делали все люди ее сословия, считавшие крепостных своим имуществом. И часто бывало, что крестьянина могли случаем либо преднамеренно забить до погибели. Это воспринималось с сожалением — как как будто скотина утонула в реке.
Единственным, что отличало Салтыкову от остальных помещиков, был размах пыток и убийств. Никто не избавляется от сотки скотин разом, это уже пахнет безумием. Может быть, поэтому ее и попытались запереть навечно. Салтыкова была зеркалом, в каком современное ей общество увидело себя — и в страхе отвернулось.